ZhasCamp Kazakhstan

Молодежная [не] конференция

​Инесса Ишакву, Фариза Оспан и Алтынай Муслимова: человек не защищен в государстве

23 ноября 2018 г.

Инесса Ишакву, Фариза Оспан и Алтынай Муслимова провели в этом году в Алматы выставку «Киімді қинәлама», показывающую одежду женщин, которые были изнасилованы – обычную повседневную одежду. Так они развенчивают стереотип о том, что жертва была виновата в случившемся сама, так как оделась вызывающе. На ZhasCamp они рассказали о выставке и в интервью рассказывают об идее проекта подробно.

Рада Кулбаева

– Насколько в нашем обществе человек защищен от насилия, достаточны ли меры, предпринимаемые государством или человек должен сам позаботиться о своей безопасности?

ИНЕССА: Мы считаем с Фаризой, что у нас человек не особо защищен. Государство исчерпало лимит доверия. Не сказала бы, что меры, которые принимает государство, очень эффективны. Люди заботятся сами о себе, но это вынужденная мера. Было бы хорошо, если бы законопроекты о запрете на примирение сторон после сексуального насилия и о сексуальных домогательствах приняли.

АЛТЫНАЙ: Согласна. Понятное дело, что береженого бог бережет, но изначально метрика неправильно выстроена – защита должна идти от государства. Сама концепция государства такова, что оно создано, чтобы оберегать людей, мы отдаем свои налоги в обмен на эту защиту. То, что человек сам себя защищает – неправильная система координат. Точка отсчета должна вестись от государства, потому что это его миссия.

– Почему жертвы насилия не обращаются за помощью?

ИНЕССА: Вкратце – идет вторичная травматизация жертв. Что полиция, что судмедэксперты – часть общества, в котором существует стереотип, что жертва сама виновата. Соответственно, когда человек приходит заявить о насилии, эти люди проецируют свои стереотипы на нее/него. Второе, если говорить про женщин – насилию они подвергались со стороны мужской части населения, и, приходя в полицию, они встречают опять-таки мужчин – у нас в полиции не совсем гендерное равенство. То есть, встречает их мужчина такой: «Так, ну что, где была, наверное, сама виновата?»Почему там нет женщин, которые могли бы встречать жертв? Судмедэксперт мог бы быть женщиной. Я знаю, что полицейские проходят обучение, но эти алгоритмы, которые хорошо действуют во всем мире – как обращаться, какие вопросы задавать, что делать – они у нас почему-то не работают. Может, обучение – просто как галочка: мол, вот, мы обучили наших полицейских, как действовать в ситуации с сексуальным насилием… Если же говорить про людей-трансгендеров, то они еще больше боятся идти в полицию, потому что наши люди вообще их не принимают и за людей практически не держат.

ФАРИЗА: Жертвы чувствуют стыд. О насилии стыдно говорить. Жертва не видит защиты в обществе, она знает, что ей, возможно, не поверят и будут обвинять. Она знает, что в нашей стране на сегодняшний день властью наделены мужчины, и если она заявит в полицию, то возможно, ее не защитят. Наоборот, может, у этого мужчины будут связи, он как-то разрулит ситуацию, а вся вина снова ляжет на нее.

Встречный вопрос – все узнают, а как ты потом замуж выйдешь, что ты делать будешь? Кто с тобой будет общаться – это же такой стыд! И она приходит к выводу, что лучше промолчать, потому что стыдно об этом говорить, все бремя ляжет на нее. Мало того, что она не защищена со стороны закона, так еще и со стороны общества это не приветствуется. Легче промолчать.

ИНЕССА: Кроме того, люди не верят, что что-то изменится – нет гарантии, что если я подам заявление, насильник понесет заслуженное наказание.

Есть ли стандартный типаж жертвы?

ИНЕССА: Понятно, где корни такого вопроса. Мы задаем его, чтобы защитить себя – нам кажется, что есть какое-то поведение, особая одежда, что-то во внешности – какие-то условия, при выполнении которых насилие тебя не коснется. На самом деле реальность более жестока – насилию подвергаются все, и нет такого места, внешности, одежды, возраста, с которым можно было бы избежать насилия. Насилие случается и с 10-месячными младенцами и с 70-80-летними стариками.

Существует ли такой типаж, что мужчина подумает: «если я изнасилую ее, то она никому ничего не расскажет»? Что-то, что выдает в ней потенциальную жертву?

ИНЕССА: Я бы хотела этот вопрос разделить на два. Мы знаем, что есть насилие, которое происходит от знакомых и в рамках семьи, а есть насильники-незнакомцы, которые выслеживают своих жертв на улице. Со вторыми проводилось исследование социологов и психологов: опрашивали людей, которые находятся в местах заключения, как они выбирали своих жертв. И они рассказывали, что у них нет никакого типажа, никакого поведения, они выбирают место – такой-то парк, такой-то переулок. Они стоят в засаде и ждут ПЕРВУЮ ПОПАВШУЮСЯ. Просто первую женщину. Повезет – если только можно так сказать – это будешь не ты. У семейного насилия корни другие – это власть и самоутверждение. Нельзя сказать, что если женщина себя ведет определенным образом, вот так глазом моргает, то можно с ней такое сделать.

Насилие происходят и в благополучных, и в неблагополучных семьях, и в Алмалинском районе, и в Ауэзовском, разброс такой, что нет уникального портрета.

Насколько молодежь вовлечена в эту тему, образована, насколько она готова об этом говорить и что-то делать?

ФАРИЗА: Когда мы делали выставку, были люди, которые подходили и говорили, что это все равно неправильно, что мы отобрали специально такую закрытую одежду, спрашивали, почему тут нет открытой одежды. Мы слышали и от женщин в том числе, что в изнасиловании виновата женщина. И вообще, чего вы тут добьетесь этой выставкой? В нашем обществе все еще стыдно об этом говорить. Хочется быть «нормальным» человеком, который насилия не испытывал и насилию не подвергался. Хочется принадлежать той молодежи, у которой были счастливое детство и юность, не хочется говорить, что ты была как-то «запятнана» – потому что насилие считается грязью. Всем неприятно об этом говорить.

ИНЕССА: Я помню классную речь, которую говорила Фариза на открытии и закрытии: что наша цель – привлекать внимание людей, которые с такой позицией не согласны. Может, мы перетянем их на свою сторону.Понятно, что одной выставкой мы не сможем изменить парадигму мышления конкретного человека, но чем больше такого будет происходить, тем ближе эта тема будет людям. Чем чаще мы что-то видим, с чем-то встречаемся, тем менее категорично мы к этому относимся, а в какой-то момент даже начинаем частично поддерживать. Идет смена мышления, потому что мы встречаем это на каждом шагу.

АЛТЫНАЙ: Мне показалось, что консерваторы больше встречались среди старшего поколения – они спрашивали, мол, чего вы добьетесь этой выставкой? Молодежь была более открытой и готовой к тому, чтобы говорить об этом и слышать. Мне писали молодые девушки, которые были рады посодействовать выставке. В сухом разрезе – в Казахстане, как и в мире, наверное, молодежь более готова потреблять такую информацию – это логично, с возрастом становишься более консервативным. Играет роль, конечно, и техническая составляющая – Интернет, который значительно повлиял на глобализацию.

ФАРИЗА: Представляете, мальчики из школы Haileybury даже договорились, чтобы мы представили наш проект девочкам на 8 марта – и мы ходили туда дважды выступать перед разными классами. Насколько они продвинутые!

Как научиться говорить «нет» мужчине? Есть те, кто показывают, что им неприятно внимание, и те, кто терпит харрасмент…

ИНЕССА: С детства нужно учить отстаивать свое мнение и не бояться его высказывать.

ФАРИЗА: Нас в детстве никто не учил, что к твоему телу никто не имеет права прикасаться. Мы так росли, что к нам мог подойти любой из родственников и поцеловать, несмотря на протесты – у нас это считается милым. Надо спрашивать – «можно я тебя поцелую?», и если ребенок говорит «нет», то нужно это уважать.

Из-за того, что тебя учили быть покладистой, рассказывали, как ты должна уважать мужчину, наверное, с возрастом тяжело себя перебороть и говорить твердое «нет».

ИНЕССА: В нашей культуре насаждается подход, что сказать «нет» – плохо. Речь даже не о том, чтобы отказать мужчине, а вообще отказать кому-нибудь – это «ой, а что же обо мне подумают, ой, наверное, он обидится». Хотя это нормальная реакция. Вообще совет для всех, кто не умеет говорить «нет» – замените его на какое-то слово. Когда мы боимся говорить «нет», мы говорим «да» или молчим, и потом у нас возникают проблемы. Нужно учиться. Можно сходить к психологу – поработать над поднятием самооценки.

АЛТЫНАЙ: Еще нужно понимать, что «нет» – это проблема не того человека, кто отказал, а того, кто спросил. Он должен быть готов к тому, что вариантов два, и не обязательно ответ будет положительный. Странно потом обижаться.

Благодарим за поддержку

Генеральные партнеры

Фонд Сорос-Казахстан